У родственников и Минобороны до сих пор нет единой версии. О том, что тела опознаны, многие родные узнали только 11 января
25 декабря большая часть Академического ансамбля песни и пляски Российской Армии имени А.В.Александрова погибла в авиакатастрофе над Черным морем. Кроме членов экипажа и артистов на борту, летевшем в Сирию, была глава благотворительного фонда «Справедливая помощь» Елизавета Глинка, известная как Доктор Лиза, девять представителей российских телеканалов, двое федеральных госслужащих.
Поисковые работы продолжались вплоть до праздников. После каникул эмоции обычных граждан по поводу трагедии стихли . Репортажи с места вытеснили «голубые огоньки» и прочая новогодняя мишура. Вопрос, простились с погибшими или нет, всех ли нашли и опознали, повис в воздухе. А родные остались ждать. И только после праздников в соцсетях вдов стали появляться короткие сообщения «Нашли. Опознали по ДНК». В ответ пошли вопросы от друзей и коллег о дате похорон. Пока близкие знают только, что похороны 14 января на Федеральном военном мемориальном кладбище в Мытищах.
На журналистов по личной инициативе вышла Надежда Столяр — вдова погибшего в том рейсе солиста Ивана Столяра. В подмосковном Нахабино Ивана из сирийской командировки кроме любящей жены ждало трое сыновей – Лука, Назар, Матвей. Надежда обратилась за помощью журналистов не ради некролога. Как и многие в ансамбле, Иван был верующим, пел в церковном хоре. Проститься семья рассчитывала по-христиански: отпеть в одном из московских храмов. Не обязательно в Храме Христа Спасителя. Помощь предлагал любой из приходов, который посещали «александровцы». Родные были уверены, что, скорее всего, это будет все-таки главный храм страны. Просто из-за того, что мало найдется в столице церквей, способных сразу вместить 45 гробов (на 11 января было опознано именно столько тел) и примерно тысячу родственников и друзей.
Но родных словно ушатом холодной воды окатили. Вечером 11 января они узнали, что гражданской панихиды в здании ансамбля не будет, отпевания в Москве – тоже. События прошедшего дня – в длинном монологе вдовы Надежды Столяр.
«Нам сказали, что технически очень сложно провести гражданскую панихиду и отпевание в городе. Придется заказывать более 45 автобусов и перекрывать ради процессии Арбат. Якобы, это технически сложно организовать. Я спросила, неужели наши любимые не достойны, чтобы их проводили по-человечески? Зачем спешка? К нашему мнению и пожеланиям относятся пренебрежительно. Выслушивают, но ничего не обещают. Разве мы много просим – всего лишь отпеть наших ребят? И почему это должен решать министр обороны, а не мы? Ощущение, что в министерстве считают, что погибшие ребята до сих пор в их власти и что чиновники, а не родные, будут решать, как и когда их провожать. Звонят 11 числа в регионы — в Уфу, Казань — и говорят «похороны 14-го января». А пожилые мамочки плачут и спрашивают «нам только ехать три дня, почему вы так с нами?» У меня в почте – сотни писем в день. Друзья, одноклассники, родные – все спрашивают, когда и где прощание и отпевание. Фойе здания ансамбля завалено цветами – тысячи людей хотят достойно проводить наших ребят. А нам во время встреч представители министерства говорят, что «не хотят шума и не надо привлекать к этому пристального внимания», что никаких объявлений о прощании не будет. Мы узнавали про поминовение в мемориальном зале кладбища. Я спросила: «Понимаете, что будет больше тысячи человек, как всех разместите?». Мой вопрос вызвал удивление: «Какая тысяча? От семьи каждого артиста приедут по 2-3 человека». Мне кажется, организаторы похорон в каком-то дичайшем тумане, отрыве от реальности, непонимании. Я сама регент, Ваня всегда пел в храме – больше 14 лет. В том числе и в Архиерейском хоре, его очень многие знают. Когда я задумалась об отпевании, обратилась через знакомого священника к Митрополиту Ювеналию. Мне сразу же ответили согласием Патриархии, сказали, что готовы предоставить для этого Новодевичий монастырь. И моментально собралось 230 желающих московских певчих — получился Хоровой собор. Все хотят петь и отпевать – абсолютно бесплатно. Я хотела сделать это для всего ансамбля, не только в память Вани. Это же благое дело. Родные только «за». Но мне не дают этого сделать! У меня вчера было предынсультное состояние. Сейчас я в больнице, дети с мамой. Но я решилась на это обращение и прошу журналистов достучаться до руководства министерства: «Дайте нам похоронить любимых по-хритстиански!» Я очень боюсь, что моя воля ударит рикошетом по руководству ансамбля. Они замечательные – особенно новый руководитель, начальник ансамбля Геннадий Ксенофонтович Саченюк. Он сидит на работе все эти дни до четырех утра, плачет вместе с нами, почернел от горя. Я хочу «стукнуть» своим обращением по министерству, а не по оставшимся в живых «александровцам». Мне нечего терять. Я вчера решилась и написала Геннадию Ксенофонтовичу, что предам этот факт огласке, чтобы не держал на меня обиды.
Буду поднимать народ. И верю, что люди возмутятся. Связующее звено между нами и министерством — Сергей Владимирович Фральцев, он временно исполняет обязанности погибшего в том самолете начальника Департамента культуры при министерстве обороны Антона Губанкова. Так вот, мы с Геннадием Ксенофонтовичем сказали ему, что хотим проститься с ребятами, отпев их в торжественной обстановке, пригласив всех, кто их любил и помнит. Нам этот человек ответил, что «это будет слишком шумно». Мы с этим не согласны и в оставшиеся два дня будем добиваться, чтобы похоронили по христианским обычаям. Сперва вообще коротко и грубо, по военному, сказали: «придет поп, помашет кадилом, окропит святой водой, и закопаем». Вот такая была сперва позиция. На что я ответила: «Нет. Нужно отпевание. В храме». Это назвали «капризами». Сейчас нам теоретически не отказывают в отпевании. Но проводить его планируют только на кладбище. На его территории есть храм. Но он очень-очень маленький. Это фактически часовня. Максимум на 100 человек. А у нас 45 гробов. Завтра мы впервые соберемся с родственниками всех ребят – нам в судмедэкспертизе выдадут свидетельства о смерти. И мы будем решать этот вопрос «глаза в глаза». У нас сейчас очень большая обида. Ребята погибли при исполнении, а нам в ответ такое. Военные вообще не стесняются в выражениях, у них нет чувства такта. Тот же Фральцев общается с нами небрежно, формально. Когда долго не могли найти останки, он просто рубанул: «это естественно, их же могли и рыбы съесть». Как такое можно сказать, сидя перед двумя вдовами? Про рыб? Мы ожидали, что он будет на стороне ансамбля, будет доносить нашу волю до руководства министерства, будет нашим проводником. Пока же ровно наоборот – от него мы узнаем о планах Минобороны уже как о принятом решении. Только вчера нам сказали, что тела опознаны и велели в день выдачи свидетельств принести в морг по комплекту одежды, от костюма до туфель. Хотя до этого говорили, что нашли только фрагменты. Как я успею за это время купить всю одежду, если я в больнице, а моя мама, еле живая, дома с тремя детьми? Одним говорят, что «надо приносить награды», другим говорят, что «ничего пока не надо, ждите указаний». Никакой прямой связи с министерством нет. Я сейчас в больнице и через третьих лиц узнаю, что в морг мне надо идти с полным комплектом одежды. Мы ничего не знаем и не понимаем, у многих родные в других городах – Ваня, например, родом из Костромы. И я пока ничего не могу ответить его друзьям про условия похорон. По-человечески к нам относятся лишь в ансамбле – постоянно на связи, поддерживают, помогают. Но они также беззащитны и беспомощны перед чиновниками, как и каждый из тех, кто потерял в том рейсе родных. Только благодаря оставшемуся коллективу ансамбля мы не остались с горем наедине».
По словам Надежды, у родных нет претензий к общему месту захоронения. Это Федеральное военное мемориальное кладбище – там всегда порядок, охрана. Будет возможность 25 декабря проводить памятные мероприятия. Тем, кто хотел похоронить в регионах на родине – не отказывали.
«Сейчас решается вопрос о доставке на родину тела Жени Булочникова, — рассказывает Надежда. – Но многие, кто сперва хотел похоронить дома, поменяли решение. Ведь есть среди погибших и такие, у кого из родных – только пожилые родители. Когда они уйдут, за могилами некому будет ухаживать. А здесь у захоронений особый статус».
Пока мы готовили этот материал, стало известно, что дату похорон перенесут на 16-17 января. Официальную точку зрения Министерства Обороны мы сообщим в ближайшее время. Пока же один из сотрудников, входящий в комиссию по организации похорон, в неофициальном разговоре пояснил, что ситуация несколько отличается от той, что описывает Надежда. При министерстве работает «горячая линия», операторы которой выслушивают все пожелания. Учитывая большое число родственников, консенсуса пока достичь не удалось. Но в день выдачи свидетельств о смерти, это в пятницу, 13 января, с родными еще раз планируют обсудить ключевые моменты, касающиеся организации траурной церемонии. Одно в ведомстве подтвердили точно — траурный зал, где планируются памятные мероприятия, вмещает до двух тысяч человек. Ограничений по числу представителей семей вводить не планировали. Также укомплектуют штат психологов и медиков, оборудуют так называемые «плакательные комнаты», где близкие смогут дать волю эмоциям — без посторонних глаз. Проводить в последний путь всех пассажиров сирийского рейса планируют согласно военным канонам, с почестями – без деления на военных и гражданских. Другой человек, знакомый с большинством близких погибших, отметил, что многие родные склоняются к тому, чтобы все-таки провести отпевание в Храме Христа Спасителя. Этот вариант обсуждается и в Министерстве. Пока нет ни официального отказа, ни однозначного согласия на церемонию… По данным источника из военного ведомства рассматривается также возможность отпевания на территории Федерального военного мемориального кладбища Митрополитом Ювеналием – он же, в 2013 году, отпевал здесь первого захороненного.
Телефон «горячей линии» 8 800 100 18 16
